«Милые люди». Что значит «милые люди»? И они действительно милые? Милый человек – какой он? А если вам говорят: «Миленько так, ничего…», то это вам хотят сказать, что это действительно мило? «Мило…» Ну, если ещё и гримасу соответствующую добавить, так вовсе выходит не мило… А как станцевать «милого» человека? А вы – милый человек? Ч е л о в е к…
Столько вопросов!.. Закончился спектакль-перформанс «Милые люди, или What does делакатность means?» Театра танца «УвіМкнені», но танцоров и постановщика Марину Лымарь отпускать не хочется. И мы всё говорим, говорим… Они сидят перед нами на полу, уставшие и улыбающиеся, и Марина с ними, сняла свои туфли с высоченными каблуками – теперь уже можно – говорит о том, как её удивляет в каждый её приезд Одесса, как она рада, что в нашем, и теперь – уже и в её – городе так интересно можно работать, так по-хорошему беспокойно!..
Нестандартное место для проведения хореографического перформанса – клуб-ресторан Bernardazzi. Но бывший Дом актёра, мне кажется, помогает артистам. Место такое энергетически плотное, атмосфера – всё ещё помнит спектакли, которые устраивались здесь. Пространство, легко идущее на эксперименты. А это действительно эксперимент.
В 2010 году балетмейстер Марина Лымарь приехала в Одессу для проведения мастер-классов contemporary dance. Сплотившаяся на занятиях в мастерской группа танцовщиц не пожелала бросать начатое обучение, и так образовался новый театр танца.
Девушки постепенно заполняют выгороженное пространство для спектакля, по одной, по двое выходя на освещённое поле, вынося с собой стулья, за которые потом развернётся борьба. Какая борьба может быть между нежными и романтичными девушками, рассуждающими о том, что такое «деликатность», что такое «одиночество»? Настоящая может быть борьба, с драками, исполненными по танцевальному легко. Жестокая и безжалостная, какой только может быть только женская борьба за место под солнцем. Зрители смотрели, очень сопереживая, они были ошеломлены, растеряны, защитные щиты были сброшены, ещё немного – и они рванутся разнимать. В первой сцене, когда одна из девушек отнимает у другой девушки, рисующей цветок на полу, мелок, зрители ещё не «созрели», чтобы «влезть в действие» и прекратить травлю… А потом – потом очень часто хотелось… Милые люди, они хотели помочь… А те, что танцуют перед нами – они милые?..
Это спектакль-провокация. Зрителю надо быть готовым к тому, что ему придётся задуматься над очень серьёзными вещами. Иногда девушки вдруг подходят к зрителям и начинают задавать им вопросы. Мне кажется, что иногда некоторые зрители даже готовы ответить. Не уверена, готовы ли были танцоры, если бы им ответили… Хотя в этом был бы смысл. Иногда казалось, что некоторые зрители готовы выйти и затанцевать вместе с героинями спектакля. И пусть это было бы не такое умелое танцевание, но пусть они бы вышли…
И ещё была очень правильно сделана, как это ни больно вспоминать, тема школы. Я думаю, она многих задела и заставила вспомнить непростую школьную действительность. «Школа – это джунгли… и там выживает сильнейший…» Там как-то вовсе не до деликатности…
У каждого зрителя есть свои ответы на вопрос: «Что такое деликатность?..» И любой зритель по-своему одинок, если задуматься. Каждая из героинь по-своему решает вопрос одиночества, вопрос своего пространства, своей территории. Но никто не хочет быть одиноким. И мы, сидящие в зале – тоже.
Поэтому получилось, что в этом маленьком театре танца Танец оказался не главным в этом спектакле. Танец – только выражение мысли, продолжение мысли, способ объяснить. Сontemporary dance оптимально подходит для такого перформанса, контемп заставляет танцора думать, и зритель тоже начинает думать вместе с движениями танцоров. Мне кажется, именно этого и добивался этот театр танца. Может быть, это не всегда было до конца доделано, но у спектакля хорошие перспективы и возможность доработать некоторую размытость идеи, некоторую недосказанность. Иногда очень хотелось «досказанности» и более чёткой цели.
Я сознательно не пишу о технике исполнения, в данном спектакле всё было в этом плане очень органично и не мешало. И это хорошо. Иногда при просмотре хореографического спектакля начинаешь думать, что можно было сработать чище, правильнее. Или техника «забивает» чувство, душу. Здесь у меня такого ощущения не возникало. Девушки работали очень красиво. Угловатые движения контемпа смотрелись мягко и нежно. Может быть, оттого, что танцоры говорили с нами о деликатности? И заключительная сцена с танцующими пёрышками – это было захватывающе! Ещё немного, и точно бы кто-нибудь из зрителей вышел бы под освещённое пространство сцены, начал бы тоже подкидывать пёрышко и попытался взлететь вслед за ним.
Очень хорошо, что танцоры теперь разговаривают со зрителями после спектакля. Нам, зрителям, это нужно не меньше, чем актёрам. И, конечно, очень хорошо, что в нашем городе появился новый театр танца, такой искренний и думающий.
P.S. После спектакля маленькая девочка, подобравшая мелок, стала рисовать цветы на полу, как одна из героинь. Большие, красивые – чтобы все любовались и радовались…
Лилия Штекель
Комментариев нет:
Отправить комментарий