«Вий». Стопятьдесятпервый спектакль. Я там была…

Спектакль Евгения Лапейко и Георгия Ковтуна «Вий» по мотивам одноимённой повести Гоголя идёт в нашем русском драматическом театре уже семь лет. За семь лет я не могла написать о спектакле. Один раз, вскользь, мимоходом… И не только потому, что спектакле в кордебалете танцует моя дочь, а значит, я могу быть и буду, скорее всего, необъективной. Просто не могу. Никак «картинка не складывается». Очень много противоречий.

Но всё дело в том, что спектакль прошёл уже сто пятьдесят один раз. Сегодня вечером я на него попала. На стопятидесятый спектакль было бессмысленно искать билет или пытаться попросить контрамарку – был «переаншлаг», в этом театре употребляют такое слово. Сегодня в зале тоже не было пустых мест.

Посмотрела я «Вий» восемнадцатый раз в общей сложности. Но это ещё мало. Я не отношусь к фанаткам, которые пишут на театральном форуме: «Я посмотрела «Вий» 86 раз…» Нет, на такое я не способна. Но в первые годы ходила, по разным причинам. И мне всегда было интересно, как всегда собирается полный зал? Почему у этого спектакля всегда есть зритель? Не понимаю. И сами сотрудники театра тоже не очень понимают. Но обязательно пару раз в месяц или больше ставят в расписание «Вий». Я точно знаю. У меня там дочка танцует.

Я помню первую сдачу «для своих» семь лет назад. Смотрела с ужасом: как всё это будет работать на следующий день, невозможно смотреть, местами – чистый китч, местами – «Запорожец за Дунаем» отдыхает. Но смотреть всё равно было интересно. И поспорить о спектакле – тоже. Споры были – много и не всегда в пользу спектакля.

Премьера прошла шумно, и публика резко поделилась на «это же ужас что такое!» и «как классно, я ещё приду завтра…». Подобное потом будет ещё на одном спектакле – «Танахшпиль», ещё резче, ещё глубже.

Пресса о спектакле была, но ничего такого, что прояснило бы, что к чему в этой странной постановке, прочесть я ни у кого не смогла. Сама же я не очень понимала, как такое можно было поставить, как можно такое придумать, как можно было так классно организовать всю эту толпу, поющую и танцующую на сцене. Там ещё и дети из ансамбля «Калейдоскоп» скакали там-сям… Вокальный ансамбль пел… Куча молодых артистов, смотрящих на режиссёра влюблёнными глазами… Гранды Русского театра, старающиеся жить на сцене наравне с молодыми артистами. Я помню Людмилу Сатосову, с которой мы случайно оказались в одной маршрутке после премьеры, помню её счастливое лицо. А Семён Крупник в роли Ректора? Помните, какой он был смешной?

А весь этот театральный молодняк, который сплотился вокруг Ковтуна, очень сдружился. Они поддерживают друг друга не только на этом спектакле, но и всегда. Это уже большая группа людей, они ещё раньше, на «Ромео и Джульетте» тех же автора и режиссёра в нашей Музкомедии подружились. К слову сказать, Ковтун поставил в Русской драме до этого мюзикл «Пеппи Длинный Чулок», а после «Вия» – ещё и «Степан Разин» по роману Василия Шукшина «Я пришёл дать вам волю», с тем же базисным костяком актёров, которые готовы для него на всё.

К чему я всё это вспоминаю? К тому, что спектакль прошёл уже 151 раз (!). Спектакль по праву считается самым продаваемым, традиционно аншлаговым. Зрители голосуют за него «ногами». И до сих пор можно услышать: «Я не понимаю, почему у нашего спектакля такой успех?» В чём же его коммерческая тайна? В музыке ли Евгения Лапейко, который вложил в неё столько своей души, столько боли, столько восторга, столько любви?.. В режиссуре его друга Георгия Ковтуна? В дружном коллективе, который за несколько месяцев обучения пению и танцам, а в спектакле все всё поют сами, очень сцементировался? Помню только ощущение, что я им немножко завидую: они поют музыку Лапейко, им Ковтун ставил хореографию… Как у Эммы Мошковской: «… их было, пожалуй, не так уж много: всего только сто человек… а как им было весело…»

Я не ходила на спектакль уже пару лет. Так получилось. И, если честно, не собиралась писать. Но не могу сдержаться. Просто было очень хорошо на спектакле. Как будто в первый раз. И снова был озноб по коже, как только в первой сцене началось затемнение, и запела Панночка. И снова я переживала за неё. Сколько уже Панночек в «Вие» играло?.. Они все такие разные: и Лена Колесниченко, первая Панночка, зеленоглазая красавица, и Таня Коновалова, русалка с неповторимым смехом, никто так не смеётся в «Вие», как она, Настя Швец и Нелли Чуран, которых я пока не видела в этой роли, и Саша Цымбалюк, которая играла сегодня. Как она здорово пела сегодня: волшебно, звеняще, страшно…

Дима Жильченко, традиционно играющий Хому Брута, так спел сегодня песню про ангелов перед третьей ночью, что зрительницы забыли, слава богу, похлопать после его обрядового раздевания на сцене. Я помню, как шушукались вначале: как можно, стриптиз на сцене театра!.. Это не стриптиз, это обряд прощания и последующего омовения. В этой сцене – как повезёт – зрители или хлопают в конце раздевания, или печально замолкают. Мне больше нравился второй вариант, и это случалось, если Дима играл правильно. Но вообще и от публики тоже многое зависит…

Массовку язык не поворачивался назвать «массовкой». Они не массовка – они коллектив. А помните этих двух торговок в исполнении Валентины Прокофьевой и Александры Рославцевой? Какие колоритные и «вкусно сделанные» роли! А Николая Величко?

А Дороша Михаила Дроботова, после фразы которого «Вот так и живём…» зал просто лежит от смеха? А Хавронью, которая от страсти «сгорела вся», но ещё «осталось достаточно» в исполнении Светланы Горчинской и Ирины Токарчук? А Сотник от Ярослава Белого, страшный и очень правдивый? А все остальные – они так стараются, им нравится, просто купаются в своих ролях, пусть маленьких, пусть это просто будет только одна реплика «горохожопые…», пусть будет только кусочек пантомимы, пусть только проход с песней…

Не знаю, в чём секрет. В том ли, что на спектакле то смешно, то страшно. Причём, если смешно – так уже о-о-очень смешно, а если страшно – то до озноба. В том ли, что иногда одновременно – и смешно, и страшно. А ещё эти сцены полётов – они практически цирковые, всё же «вживую», и Панночка летает над сценой, над первыми рядами партера, и опять восторг, и опять страшно… Универсальные актёры воспитываются в «передвижной школе актёрского мастерства» Георгия Ковтуна. Они ничего не боятся, ну, или делают вид, что ничего не боятся. Под потолком летать – да, пожалуйста! Петь при этом – да, конечно, с удовольствием! Вон в «Пеппи» все они стали цирковыми артистами, и ничего, живые!..

Но мы с вами о «Вие» говорим, извините, что отвлеклась. Финал «Вия» вас удивит, если вы его не видели. Нет, всё – как у Гоголя, Хома не выжил в третью ночь. Но вот Вий с Панночкой… Посмотрите, если вы ещё не видели.

Я рассказывать не буду, иначе вам будет неинтересно। Сходите! Может быть, именно вы сможете объяснить, в чём же секрет этого загадочного спектакля, на который можно в …дцатый раз идти как в первый раз. Я не могу объяснить. Просто через какое-то время схожу ещё раз.

Лилия Штекель

«Милые люди». В Одессе танцуют настоящий контемп

«Милые люди». Что значит «милые люди»? И они действительно милые? Милый человек – какой он? А если вам говорят: «Миленько так, ничего…», то это вам хотят сказать, что это действительно мило? «Мило…» Ну, если ещё и гримасу соответствующую добавить, так вовсе выходит не мило… А как станцевать «милого» человека? А вы – милый человек? Ч е л о в е к…

Столько вопросов!.. Закончился спектакль-перформанс «Милые люди, или What does делакатность means?» Театра танца «УвіМкнені», но танцоров и постановщика Марину Лымарь отпускать не хочется. И мы всё говорим, говорим… Они сидят перед нами на полу, уставшие и улыбающиеся, и Марина с ними, сняла свои туфли с высоченными каблуками – теперь уже можно – говорит о том, как её удивляет в каждый её приезд Одесса, как она рада, что в нашем, и теперь – уже и в её – городе так интересно можно работать, так по-хорошему беспокойно!..

Нестандартное место для проведения хореографического перформанса – клуб-ресторан Bernardazzi. Но бывший Дом актёра, мне кажется, помогает артистам. Место такое энергетически плотное, атмосфера – всё ещё помнит спектакли, которые устраивались здесь. Пространство, легко идущее на эксперименты. А это действительно эксперимент.

В 2010 году балетмейстер Марина Лымарь приехала в Одессу для проведения мастер-классов contemporary dance. Сплотившаяся на занятиях в мастерской группа танцовщиц не пожелала бросать начатое обучение, и так образовался новый театр танца.

Девушки постепенно заполняют выгороженное пространство для спектакля, по одной, по двое выходя на освещённое поле, вынося с собой стулья, за которые потом развернётся борьба. Какая борьба может быть между нежными и романтичными девушками, рассуждающими о том, что такое «деликатность», что такое «одиночество»? Настоящая может быть борьба, с драками, исполненными по танцевальному легко. Жестокая и безжалостная, какой только может быть только женская борьба за место под солнцем. Зрители смотрели, очень сопереживая, они были ошеломлены, растеряны, защитные щиты были сброшены, ещё немного – и они рванутся разнимать. В первой сцене, когда одна из девушек отнимает у другой девушки, рисующей цветок на полу, мелок, зрители ещё не «созрели», чтобы «влезть в действие» и прекратить травлю… А потом – потом очень часто хотелось… Милые люди, они хотели помочь… А те, что танцуют перед нами – они милые?..

Это спектакль-провокация. Зрителю надо быть готовым к тому, что ему придётся задуматься над очень серьёзными вещами. Иногда девушки вдруг подходят к зрителям и начинают задавать им вопросы. Мне кажется, что иногда некоторые зрители даже готовы ответить. Не уверена, готовы ли были танцоры, если бы им ответили… Хотя в этом был бы смысл. Иногда казалось, что некоторые зрители готовы выйти и затанцевать вместе с героинями спектакля. И пусть это было бы не такое умелое танцевание, но пусть они бы вышли…

И ещё была очень правильно сделана, как это ни больно вспоминать, тема школы. Я думаю, она многих задела и заставила вспомнить непростую школьную действительность. «Школа – это джунгли… и там выживает сильнейший…» Там как-то вовсе не до деликатности…

У каждого зрителя есть свои ответы на вопрос: «Что такое деликатность?..» И любой зритель по-своему одинок, если задуматься. Каждая из героинь по-своему решает вопрос одиночества, вопрос своего пространства, своей территории. Но никто не хочет быть одиноким. И мы, сидящие в зале – тоже.

Поэтому получилось, что в этом маленьком театре танца Танец оказался не главным в этом спектакле. Танец – только выражение мысли, продолжение мысли, способ объяснить. Сontemporary dance оптимально подходит для такого перформанса, контемп заставляет танцора думать, и зритель тоже начинает думать вместе с движениями танцоров. Мне кажется, именно этого и добивался этот театр танца. Может быть, это не всегда было до конца доделано, но у спектакля хорошие перспективы и возможность доработать некоторую размытость идеи, некоторую недосказанность. Иногда очень хотелось «досказанности» и более чёткой цели.

Я сознательно не пишу о технике исполнения, в данном спектакле всё было в этом плане очень органично и не мешало. И это хорошо. Иногда при просмотре хореографического спектакля начинаешь думать, что можно было сработать чище, правильнее. Или техника «забивает» чувство, душу. Здесь у меня такого ощущения не возникало. Девушки работали очень красиво. Угловатые движения контемпа смотрелись мягко и нежно. Может быть, оттого, что танцоры говорили с нами о деликатности? И заключительная сцена с танцующими пёрышками – это было захватывающе! Ещё немного, и точно бы кто-нибудь из зрителей вышел бы под освещённое пространство сцены, начал бы тоже подкидывать пёрышко и попытался взлететь вслед за ним.

Очень хорошо, что танцоры теперь разговаривают со зрителями после спектакля. Нам, зрителям, это нужно не меньше, чем актёрам. И, конечно, очень хорошо, что в нашем городе появился новый театр танца, такой искренний и думающий.

P.S. После спектакля маленькая девочка, подобравшая мелок, стала рисовать цветы на полу, как одна из героинь. Большие, красивые – чтобы все любовались и радовались…

Лилия Штекель

«Пина 3D». Счастье движения

Если задуматься, сколько успела сделать для хореографии Пина Бауш, танцовщица и постановщик из Бельгии, то хватит не на одну жизнь. Фильм, сделанный по сохранившимся видеозаписям, очень трогает. Некоторые с него уходят – прямо с сеанса, не принимая эту «странную» хореографию, некоторые досиживают до конца, но остаются недовольными после просмотра – «хореография мне не нравится», «я не понимаю, о чём вообще это было». Пине уже всё равно. Её уже нет в живых, остались только эти кадры, остались люди, которые стали частью её жизни и творчества. Осталась целая хореографическая система. И очень отрадно, что когда в зале загорается свет, ты видишь рядом с собой единомышленников, которые этот фильм приняли, полюбили. Поэтому я буду писать, исходя из того, что я приняла творчество Пины Бауш безоговорочно и бесповоротно. Мне очень понравилось. Не всё. Но почти всё.

Конечно, не может не вызвать ответных чувств «Весна священная» на музыку Стравинского. Пусть даже сначала испачканные в торфе женские и мужские тела вызывают оторопь и лёгкий озноб. Я, казалось, даже почувствовала запах торфа, мне стало как-то ощутимо грязно, неуютно, потно. Но представьте, как танцовщики в этом работали, какие это даёт чёткие посылы телу, рецепторам, мозгу… Вот что очень нравится в хореографии Пины – нет «глупых» рук и ног, всегда есть мысль, которая даёт работу мыщце, задающей движение. Столько страсти в этих движениях! Столько энергии! Очень хорошо снято, вы видите каждый жест, каждый вздох, чувствуете, как пальцы ног танцоров скользят по коричневому торфу…

Не всегда танцовщики могли повторить или воплотить то, что Пина им предлагала. Как вспоминает одна девушка, она говорила ей, «что тебе надо ещё подумать». Они все становились единомышленниками, они работали вместе с ней не только телом, но и душою. И теперь её танцоры перед камерой вспоминают самое главное, что они хотят сказать нам всем о Пине Бауш. Некоторые не могут говорить, только смотрят в камеру и грустно молчат. Они лучше станцуют в память своего учителя. Но те, кто говорят, вспоминают очень пронзительные вещи: как одна танцовщица стеснялась и боялась Пину, а та сказала её в сердцах, что она же ей ничего плохого не сделала, и после этого танцовщица уже не боялась, про то, как Пина улыбалась, про то, как они уговорили её самою танцевать в «Кафе Миллер», и теперь мы видим, благодаря этим записям, как она танцевала. Она великолепно танцевала! Эти руки, гибкие, сильные, выразительные и умные… Можно залюбоваться только руками… А тот улыбающийся танцовщик, который придумал понравившееся Пине движение, обозначающее «радость», как он счастлив, что нашёл тогда это движение, что Пина его приняла и даже поставила номер с этим движением. Очень красивый номер. Танец с этим синхронно повторяющимся движением «радость» рождает очень тёплое ощущение, хочется встать и тут же повторить это движение, ощутить эту радость…

Может быть, всё дело в том, что эти движения требуют вашего личного участия, вашего личного повтора. Если просто смотреть, то эффект не тот. Надо попробовать представить, что вы это движение делаете. Вот вы потянулись рукой, вот локоть пошёл, вот кисть… Одновременно стопа ваша начинает выгибаться, подъём ноги выгибается, нога сильным округлым движением циркульно уходит назад, корпус подаётся под углом вперёд, мягко перетекаем на опорную ногу, а руки уже сильно и уверенно пошагово взлетают над вашим лицом и уходят за голову, взгляд вверх, подбородок поднимается… Вы сейчас взлетите… Когда в просмотре фильма участвуют и ваши мышцы – тогда совсем другое дело! Тогда вы начинаете чувствовать удовольствие от движения на экране, начинаете понимать, почему так, а не иначе. Пина ведь тоже всегда искала, как сделать танец выразительнее, пронзительнее. Иногда её эксперименты эпатируют. Но равнодушными не оставляют.

«Полнолуние» с дождём на сцене: огромная скала, которая тоже становится частью танца, мокрые подолы танцовщиц, всплески эмоций и водяные брызги… Эмоциональные и нервные танцевальные номера заставляют вспомнить свою прошлую боль, заплакать от переживаний… и всё это во время просмотра фильма. Представляете, что ощущали зрители, когда всё это было перед ними на сцене, рядом, когда энергия танцоров выплёскивалась в зал.

Удивительный фильм. Без чёткой режиссуры, просто собранные «под одной крышей» номера, поставленные когда-то Пиной Бауш. Просто дань её памяти, её таланту.

Я уже написала друзьям, что не знаю, как они танцуют теперь без Пины? Не знаю. Наверное, это нелегко. Но если вспомнить её мягкую улыбку… Наверное, главное – не погасить в себе тот огонёк, который смогла зажечь эта удивительная Пина.

АртПоле-Крым. Бахчисарай. Чуфут-Кале. Восточные ворота. Фестиваль-экскурсия

Я давно мечтала приехать ещё раз в Бахчисарай. Когда-то, давным-давно, я даже бросила монетку в бахчисарайский фонтан, чтобы обязательно вернуться. Забегая вперёд, скажу только, что фонтанов в Бахчисарае – видимо-невидимо. Каждое уважающее себя кафе или тем более ресторан обязательно радует глаз гостя фонтаном. Поэтому найти среди всех фонтанов тот единственный фонтан, о котором писал Александр Сергеевич Пушкин, приезжему человеку сложно. Тот фонтан скромен и лаконичен, в отличие от своих новых и более молодых собратьев. И монетку я бросила не в пушкинский фонтан. Но всё равно это сработало!

На самом деле, мне в этом очень помогло агентство событий АртПоле. Летом благодаря АртПолю я съездила в Униж на этно-фестиваль, и теперь я навсегда влюблена в это тихое и волшебное место с его яблоневым садом, спускающимся к Днестру.

Вообще-то, АртПолевцы – люди неугомонные. Ждать до следующего лета очередного фестиваля и желанной всеми встречи не смогли бы ни мы, ни они. Не знаю, кому пришла в голову идея, что лучше всего провести крымский фестиваль не в самом в Бахчисарае, а наверху, на плато, возле Восточных ворот крепости Чуфут-Кале, но идея была великолепна!

Бахчисарай – очень красивый и гостеприимный город. Люди в нём живут очень отзывчивые и доброжелательные. Гостиница «Ашлама-сарай», в которой я поселилась, находится возле Зинджирли-медресе, это совсем рядом с подъёмом на Чуфут-Кале. Там работают очень хорошие и добрые люди. Огромное спасибо Алие Мустафаевне, которую я так, к сожалению, ни разу и не увидела, позаботившуюся о моём уютном жилье на время фестиваля. Я зашла во двор гостиницы со своим огромным рюкзаком, остановилась, и тут мне на голову что-то небольно упало с дерева. Я огляделась и подняла то, что упало. Грецкий орех!.. Невольно вспомнила сказку про три орешка для Золушки и подумала, что начинаются чудеса. Оставила свой рюкзак в номере, вышла снова во двор и увидела клетку, а в ней пару павлинов. Павлины смотрели на меня слегка презрительно и шкрябали лапками землю, как обычные курицы. По крыше клетки кто-то быстро пробежал… Белка!.. С орехом в лапах!.. И тогда я поняла, что действительно приехала в Бахчисарай, город-сказку… Фотоаппарата с собой у меня не было, и я начала зарисовывать то, что меня впечатлило. Не всегда удачно, не всегда умело, я ведь давно не писала акварелью, если честно… Очень город живописный, удержаться и не рисовать – невозможно…

Обычно в это время года в Бахчисарае относительно тепло, Крым как-никак. Но эта осень немного обманула ожидания будущих зрителей и организаторов. Если б зрители знали, что завозить музыкальное оборудование, разборные элементы сцены, генератор тока пришлось буквально накануне, потому что прошедший рано утром дождь размыл дорогу наверх, что утром ещё никто не знал, как теперь всё будет… Днём распогодилось, подсохло, схватилось, и машины к вечеру смогли заехать на плато.

Я поднялась в очередной раз на гору часов в пять вечера. Там уже было много людей. Было весело и немного шумно. Всё забываю сказать: там всегда было очень красиво. Восточная стена крепости была естественной декорацией происходящего таинства подготовки к завтрашнему фестивалю. Она мудро молчала и ждала, чем мы её удивим. За стеной спал пещерный город Чуфут-Кале. Ещё выше, за стеной, можно было увидеть панораму Крыма до самого моря. Да-да, там можно увидеть море. Днём море сливалось в голубой дымке с невысокими горами. А вечером, когда садилось солнце, оно заблестело ярко, розово-оранжево. Суда синели короткими штрихами по блестящей глади моря… Облака пропускали лучи солнца мощными пучками. Опять я пожалела, что у меня пока нет фотоаппарата. А зарисовать не успела бы: картина меняется очень быстро… Красота там такая постоянно, надо только успевать смотреть по сторонам.

Сцену монтировали ночью. Мы уходили поздно вечером от Восточных ворот пешком, по неровной каменистой дороге, а наверху шёл монтаж оборудования. Уходя, я оглянулась, и мне очень захотелось сказать им: «Безумству храбрых поём мы славу!..»

Холодать стало очень быстро, также как темнеть. Ночью подморозило. Но сцена была смонтирована. С раннего утра там уже начались саунд-чеки. Всё уже началось, закрутилось… Уже прибыли зрители, собирающиеся жить на плато в палатках (храбрецы, отвечающие на классический вопрос «тепло ль тебе, девица, тепло ль тебе, красная?» классическим же ответом «тепло, дедушка Мороз, тепло…»), приехали чайные клубы, кафе кришнаитов «Алхимик», мастерская этнической одежды «Мокша», из Бахчисарая приехали мобильные кафе, готовые накормить и напоить гостей фестиваля вечером, во время музыкальной части фестиваля АртПоля. Запахло шашлыками, чебуреками, пловом, пахлавой с мёдом…

Внизу, в самом городе, уже работали мастер-классы: можно было поработать на гончарном круге, полепить глиняных котов, поучиться вышивать настоящие крымско-татарские узоры, научиться варить кофе так, чтобы не отличиться по умению от крымско-татарской невесты, которая должна сама обжарить зёрна, смолоть их, сварить в джезве на горячем песке очень вкусный кофе, а ещё можно было поучиться умению делать настоящие чебуреки и даже съесть их потом – сам сделал, сам съел… Художники-лэндартовцы уже несколько дней работали не покладая рук и, учитывая расстояния-горы-переходы, наверное, ещё и не покладая ног, если так можно сказать.

К вечеру от Ханского дворца все участники фестиваля поднялись наверх, на плато. Удивительное всё-таки ощущение появляется в горах: там ты можешь представить себя птицей, большой и свободной… Надо встать на краю плато, пусть даже не на самом краю, раскинуть руки как крылья, закрыть глаза… ветер будет обдувать вас… Вам покажется, что вы летите…

«…Отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь... …Попробовать нешто теперь?..»

И вдруг услышите откуда-то сверху равномерное: «Шууууххх… Шууууххх… Шууууххх…» Открывайте скорее глаза, и вы увидите, как над вами пролетает огромная птица, за ней вторая… Ваши «почти собратья» полетели…

А рядом крепость Чуфут Кале, бывшее место столицы ханства, бывший караимский город, в нынешнее время – музей под открытым небом. Но прежде всего – это очень загадочное и притягательное место. Что тянет туристов тащиться в горы два с лишним километра по не самой удобной дороге? Развалин вокруг много… Но мы упорно поднимаемся к крепости.

Там удивительно хорошо. Там можно бродить часами. Если подключить воображение, то вы вообще почувствуете себя там, как в исторической реконструкции, вы даже услышите, как разговаривают эти старые камни… И, конечно, площадь перед Восточными воротами крепости тоже обладает свои притяжением. Там даже трава по-особенному пружинит под ногами…

Как хорошо, что всё случилось именно здесь: фестиваль… люди… друзья… музыка…

Первая часть музыкального действа фестиваля была крымско-татарской. Как мы встречали музыкантов из Крыма в Униже, как мы заслушивались татарской музыкой! И вот теперь мы могли услышать не только полюбившийся нам «Джезаир», но и других музыкантов.

Сначала мы посмотрели крымско-татарские танцы в исполнении ансамбля «Ильхам». Одновременно можно было поучиться делать рисунки хной у крымско-татарской мастерицы. А потом, с небольшим опозданием, началась основная программа. Первым на сцену вышел ансамбль «Макъам», исполняющий настоящую татарскую музыку, аутентичную. И мы поплыли на волнах восточных сказок. Когда же начал петь и аккомпанировать себе на сазе Мустафа Кызылдели, то сказка вообще стала явью. Если отвернуться от сцены, посмотреть на крепостную стену под немного другим ракурсом, потом закрыть глаза, можно представить себе, что это не современный музыкант поёт сохранившиеся чудом песни четырнадцатого века, а настоящий ашик, странствующий музыкант из прошлого. Еле отпустили Мустафу со сцены, так всем понравилось. Затем играл наш любимый «Джезаир». Огненно отыграли музыканты. После них спел вокальный ансамбль «Бельбек». Певцы замёрзли, как и все. Они пели, и пар клубился возле микрофонов. Но они спели всю программу, не фальшивя.

Вот такая была приятная и интересная крымско-татарская составляющая фестиваля в этот раз. Но это было ещё не всё.

Небольшой перерыв, во время которого зрители стали перетекать к той части площадки, где художники-гелиографисты Владимир и Татьяна Бахтовы приготовили площадку для рисования огнём и фотографирования этого зрелища на длинной выдержке. И вот тут началась ночная часть программы.

Стемнело резко, быстро. Танцовщица с огнём Елена Шептицкая и гелиографисты работали на своей площадке. Рядом, на основной сцене, одновременно играли музыканты из Беларуси – группа «Port Mone». Нас возле сцены осталось немного, но все были «свои». Я увидела в толпе слушателей несколько человек, бывших со мной в Униже… Мы нашлись… Нас объединила музыка… Всего полчаса музыкального наслаждения… Креативного, неповторимого. Можно даже забыть, что холодно… И помолчать под звуки музыки, закрыв глаза. И рядом с тобой молчат заодно твои единомышленники и «единослушатели», если так можно сказать. Жаль, что всего полчаса…

Как стало холодно, когда закончился сеанс гелиографии! Но всегда можно подойти к чайной Хабиба и выпить имбирного чая, на часок тепла хватит… Потом ещё чаю… Или кофе… Купить у Мокши чего-нибудь тёплого и плюшевого на голову и спину… Поесть приготовленного прямо здесь наверху плова… Погреться возле готовящихся шашлыков… Пропахнуть дымом… Прорвёмся!.. Не замёрзнем!

А потом подряд столько всего хорошего!

Мои земляки – этно-трип-дуэт ЗИРА – привезли на Чуфут-Кале очень нежные южные инструменты, целое купе великолепных и экзотичных инструментов. И настройки сбились из-за холода. Ситар – непривычный к холодному ветру инструмент. Дмитрий Земский – очень ответственный музыкант, переживал из-за этого. Но сыграли они с Олегом Резниченко очень хорошо. Олег был в ударе, если так можно сказать о музыканте, играющем на ударных. Молодцы они всё-таки, несмотря на расстроенные струнные. Холодно ведь уже играть-то было. Я вообще не знаю, как музыканты играли при такой температуре! Они все – герои. И нам всем, с отмороженными уже немножко ушами, очень понравилось, как Дима и Олег работали. Музыка-то у них замечательная!

«Оркестр Святого Николая» из Польши привёз очень заводную программу. Под неё «танцуют все!» На чём только они не играют! Инструментов у них немножко меньше, чем у дуэта ЗИРА, но если у одесситов есть панцирь черепахи, то у поляков, кроме классических инструментов – канистра из-под керосина, резиновые шланги, какие-то гудящие деревянные круги на резинках, всякая такая непривычная с музыкальной точки зрения всячина, которая издаёт необычные звуки. И всё это играет!.. А поляки ещё и поют!.. Пора учить польский язык, давно я себя уговариваю… Но как мы танцевали под их песни, ноги сами шли в пляс! Оркестранты из Польши – очень обаятельные люди.

Потом на сцену поднялась группа из Чехии – Cankisou. Очень у группы харизматичный солист – крупный мужчина с очень выразительным голосом. Пел он на непонятном языке, наверное, народа «чанки», который ходит всего на одной ноге, если я правильно запомнила. Но не в этом дело. Народ этот очень такой бодрый, шустрый, весёлый, песни у него соответственные. Зажигательные! АртПоле плясало вовсю. Когда пляшешь – очень согреваешься!

Ночь уже была такая настоящая. С Луной, огромной и улыбающейся. С Юпитером, ярко блестящим немного к западу от Луны. Со всеми мелькающими в облаках созвездиями! Поднимите голову ночью в городе – и вы почти ничего не увидите. То ли дело в горах! Звёзды становятся ближе, это правда!.. Если б не так холодно!.. Чтобы дождаться ДАХАБРАХА, пришлось выпить еще чаю, а потом ещё и один глоток очень согревающего. Последний дружественный глоток из прозрачного сосуда. Спасибо Тане за этот глоток тепла, он очень помог мне продержаться. Приезжайте ещё! Встретимся! Я Вас тоже чем-нибудь угощу!..

Наконец на сцене ДАХАБРАХА. Мы их столько ждали! И они не обманули наших ожиданий. Когда я их слушаю, я забываю обо всём. Мне хочется танцевать под их песни, хочется смеяться, хочется плакать. Я чувствую себя счастливой, искренней, настоящей, когда они поют и играют. Они могут быть трагичными, могут быть ироничными, могут быть почти колдунами (шучу!). Мне они наколдовали столько хорошего настроения в ту ночь, что мне его теперь надолго хватит! Спасибо им огромное.

И тут всё закончилось. Потому что остальную часть программы фестиваля можно будет посмотреть и послушать уже утром и днём в воскресенье, то есть уже сегодня. А сейчас ночь, и надо спускаться вниз, в город. Кто-то уехал на УАЗиках и небольших автобусах, а кто-то пошёл пешком. Мне очень понравилось идти вниз пешком. Я же была с фонариком! Наша небольшая, но храбрая толпа с фонариками начала потихоньку спускаться вниз.

Эх, как там было красиво ночью! А когда ты не один, то и не страшно. Но мне почему-то кажется, что там и одному не страшно, там какое-то очень дружелюбное место. Идём по каменистой неровной дорожке, в голове вдруг опять всплывает «Неровный танец» Дэйва Брубека. Всегда, когда там ходила, звучала в ушах эта забавная джазовая шутка. Ночью с ней стало сразу веселей, можно подстроиться под её неровный ритм и почти бежать вниз… Главное – не упасть! Луна помогала нашим фонарикам. Мимо старинного караимского кладбища, поворот, мимо старинного мусульманского кладбища, поворот, мимо Свято-Успенского пещерного монастыря, тут уже совсем светло и ровная дорога… Мы спустились в Бахчисарай почти в два часа ночи, и мы были очень счастливы. Надо скорее идти спать и набираться сил до утра. Ну, если смогу заснуть…

Утром погода менялась очень быстро, но было не дождливо, очень ветрено и как-то по-воскресному светло. Побежала в город завтракать, но меня не отпустила без чашки чаю тётя Шура, продающая всякие тёплые вязаные штуки и бахчисарайские сувениры у подножия горы. Спасибо ей за то, что согрела чаем и разговором. Можно было остаться в Зинджирли-медресе на открытие выставки фотографий лэнд-арт-объектов и на встречу с художниками, но меня потянуло на встречу с музыкальными инструментами народов мира в музее Исмаила Гаспринского, мэра Бахчисарая в прошлом веке, в другой эпохе. Представляете, он сумел стать мэром в 28 (!) лет и сделать неоценимо много для Бахчисарая и для просвещения крымских татар.

Музыканты немного запаздывали. Ожидая начала мастер-класса возле музея, мы со скрипачкой Аней из Севастополя залезли на каменистый склон напротив дома-музея. Открыли для себя удивительный вид на улочки Бахчисарая! Разговорились. Подружились. Такая удивительная девушка… Только на АртПоле я так легко схожусь с людьми. Наверное, это потому, что люди приезжают сюда очень близкие по духу. Мы находимся благодаря АртПолю, понимаете? Поэтому спасибо за это опоздание. Мы не потеряли времени.

На встречу-знакомство с музыкальными инструментами пришло очень много артполевцев, мы еле помещались в этом скромном музее. Было очень интересно увидеть разные струнные татарские инструменты и услышать, нет, скорее почувствовать разницу между баглама и сазом. Нам рассказывали и показывали все эти тонкости Джамиль Кариков и Мустафа Кызылдели. Инструменты звучали так искренно, так несовременно. Мустафа спел песню, созданную в пятнадцатом веке, слова которой в переводе на русский звучали примерно так: «Столько много печалей, не знаю, какая из них главней…»

Одесские музыканты из дуэта ЗИРА не остались в долгу, они принесли с собой ситар, укулели, дарбуку, черепаший панцирь, сыграли пару своих композиций, окончательно влюбив в себя публику. Дмитрий Земский очень правильно сказал тогда, что музыка интернациональна, и инструменты всегда найдут между собой общий язык. И всё закончилось сейшеном, музыканты очень легко уговорились сыграть вместе. А нам повезло ещё на несколько минут хорошей музыки…

Расставаться не хотелось. Хотелось ходить, бродить, разговаривать, улыбаться. Когда рядом с тобой очень близкие по духу люди, жаль расставаться.

Так что, не будем ждать лета и придумаем что-нибудь ещё? Зимой, по весне… Июль очень далеко, не доживём… Куда ещё АртПоле не забиралось? Трудно будет после бахчисарайских гор придумать что-то такое оригинальное, чтобы нас удивить. Но они придумают. Я уверена.

Лилия Штекель

«Факультет ненужных вещей». Сценическая версия от Михаила Левитина

Я очень волновалась перед спектаклем «Меня убить хотели эти суки» Московского театра «Эрмитаж».

Во-первых, когда-то роман Юрия Домбровского «Факультет ненужных вещей» произвел на меня очень сильное впечатление, он заставлял задумываться и думать, при этом кафкианские мотивы романа порождали ощущение головокружения при чтении, наверное, это были ощущения собаки, попавшей под колесо огромной машины, и колесо уже затянуло, вырваться невозможно, и собаке во всем этом ужасе приходится все чувствовать, от этого не сбежать, и вдруг случается чудо в небесной канцелярии, и собака выезжает из-под колеса живая, почти целая, с массой впечатлений и накопленных переживаний. История о том, как историк Зыбин Георгий Николаевич оказался в застенках НКВД, как он пытался понять, в чем его обвиняют, как он выживал в карцерах, как боролся за свою честь на допросах, и как потом его отпустили на свободу оттуда, откуда практически никто на свободу уже не выходил, Юрием Домбровским была написана как практически автобиографичная, у него был большой опыт попадания в застенки НКВД, он четыре раза, начиная с 1933 года, арестовывался, отпускался, снова арестовывался, отбывал срок в лагерях, потом смог вернуться в Москву. Первая часть романа – «Хранитель древностей» – вышла в 1964 году, а вторая, завершающая – «Факультет ненужных вещей» – первый раз увидела свет в Париже в 1978 году, а на русском языке – только в1988 году, в журнале «Новый мир». Публикация в Париже могла бы дорого обойтись автору и, возможно, закончилась бы пятой отсидкой, но Домбровский был сильно избит на улице вечером и скончался через полтора месяца вследствие травм от побоев, и КГБ не успел принять меры по его перевоспитанию еще раз. Роман написан Домбровским с таким сопереживанием, с такой любовью и нежностью, с такой ненавистью к несвободе – он заслуживает уважительной инсценировки, а это сейчас встречается нечасто.

Во-вторых, Михаил Левитин родом из Одессы, и он, по его словам, не приезжал сюда со своими спектаклями, потому что это очень большая ответственность – выступать в театре, в котором он когда-то начинал трудовую жизнь рабочим сцены. Проще говоря, он «боялся». Ну, может, не зря.

Начнём с оформления сцены. Художник-постановщик спектакля – Сергей Бархин. Именно благодаря ему мы погружаемся в очень «правильную» атмосферу. Выгородка сцены сделана из металлических склепанных листов, и двери, двери… «Очень странное место», – как сказала бы Алиса Линделл… Очень ярко выраженное место. Двери, открываемые людьми и просто – сквозняками. Металлические двери, которые при захлопывании издают очень тоскливый безнадёжный звук – звук казённого учреждения. Домашние уютные двери так не захлопываются… Металлический же бак с водой – краник сбоку, помните, были такие во времена СССР… Две огромные кучи яблок, красных, сочных, наверное, потому что действие происходит в Алма-Ате. Жаль, что мало обыгрываются. Песочные горки с воткнутыми в них лопатами: то ли что-то в них будут закапывать, то ли, наоборот, раскопки и поиски чего-то будут перед нами. Тоже мало обыгрывались. Но как видеоряд – работает. Потому что Бархину удалось поймать неуютность пространства и абсурдность соединения несоединяемых вещей в стране, где так много ненужных вещей, древностей: чести, верности, любви.

Музыка Владимира Дашкевича. Песня «Чарли Чаплин» на стихи Осипа Мандельштама, использованная для музыкального оформления спектакля (ею начинается, ею и заканчивается спектакль) сама по себе очень законченна, но мне она показалась песней вне того времени, она «не оттуда», немного мешает своей «современностью», как-то очень «в лоб».

Не все зрители смогли выдержать четырёхчасовой марафон спектакля. Жаль. Михаил Левитин перед спектаклем предупредил о том, что спектакль идёт долго, и бывает, что люди уходят, не досмотрев. Но если зрителей будет волновать то, что происходит на сцене, они не сбегут. Проблема, возможно в том, что спектакль смотрится сложно из-за эмоциональной перегруженности первого действия. Но там по-другому и нельзя. Нельзя без эмоций и перегруженности. Рассказывать о кошмарах следствия в эпоху «большого террора» без эмоций невозможно. И, на мой взгляд, от зрителя в театре всё-таки стоит ожидать сопереживания и работы души, не всегда же жизнь сплошная красивая сказка, можно и поработать над собой. Или всё это уже становится «ненужными вещами»? Большинство зрителей в зале не читало книг Домбровского, увы. И хочется верить, что после просмотра спектакля у романа появятся новые читатели и поклонники. Поэтому от лица тех, кто остался на второе действие, говорю «спасибо» Михаилу Левитину за сценическую версию романа, Юрий Домбровский это заслужил.

Конечно же, Михаил Филиппов, исполняющий в спектакле две роли (Романа Львовича Штерна и Якова Абрамовича Неймана), запоминается больше всех остальных актёров. Это очень качественная работа. Филиппов изобретателен и не ленив на сцене, на него всегда было интересно смотреть. Он умеет работать с партнёрами, умеет находить контакт с залом. Глядя на его работу, начинаешь понимать, что такое классность профессиональной актёрской работы. И при этом игра Филиппова свежа и не высокомерна.

Герои Михаила Филиппова – братья, работающие в органах следствия и прокуратуры и попавшие в скользкую ситуацию, когда один из них оказывается замешан в раздуваемом деле, а другому приходится это дело расследовать. Очень понравилось, как были сыграны диалоги братьев – на грани сумасшествия, смотрелись на одном дыхании. Изящная работа. Почти ювелирная.

Главный герой – Георгий Николаевич Зыбин, сыгранный Станиславом Сухаревым – прост и наивен как Кандид. Честный человек, пытавшийся остаться собой, не поддавшийся следственной системе. Сухареву даже не надо было придумывать и играть характерность, Его Зыбин – единственный, кто не имеет характерности, диктующей поведение героя на сцене. Он искренен и правдив. И за него страшно, потому что он как будто пытается найти выход из лабиринта с кривыми зеркалами, при этом он измудряется в них не отразиться криво и искажённо, а мир кривых зеркал этого не любит.

Все остальные роли в спектакле построены на яркой характерности и оригинальной пластике героев. Будильники, размахивающие руками, бегающие по сцене (будильники – это следователи, которые будят обвиняемого, чтобы он в ходе допроса не заснул, это была такая изощрённая форма пытки), прокурор и следователь, почти вытанцовывающие свои «партии», студенты-юристы… Следователь Хрипушин – большой, сильный, Сергеем Олексяком сыгранный очень правдиво, им была сделан попытка показать, как человек, только что рассуждавший о Чарли Чаплине, вдруг превращается в зомбированную сволочь, ломающую другого человека, потому что у него работа такая. Великолепна Мадам Смерть (Катя Тенета, не стесняющаяся быть смешной, жуткой, при этом житейски узнаваемой). Актриса нашла для неё очень гротескный способ существования на сцене, и иногда казалось, что уже перебор, что такой просто не может быть, но ловлю себя на том, с удовольствием вспоминаю её походку, её косичку, её улыбку… Очень интересна Тамара в исполнении Александры Володиной-Фроленковой, для неё была найдена особая походка и манера держаться, и этот начинающий «инфант террибль» получился у актрисы очень страшным в своей убеждённости. В её первом монологе столько определённой правоты, столько жутковатого шарма… И, конечно же, Лина, Полина Юрьевна – умная, интеллигентная, с загадочной улыбкой (Ирина Качуро), любовь главного героя, которую тоже попытался затянуть в свой плен маховик следствия. Лина и Зыбин – почти идеальные герои, но отнюдь не голубые, они наполнены жизнью, но без гротеска, без преувеличения. И от этого становится за этих героев особенно страшно: они не умеют быть ходячими манекенами идеи, они нежны и искренни, и им здесь не место. Мадам Смерть тоже отказывается от гротескной характерности, когда уходит с работы в органах и переходит на службу в Дом литераторов, к нормальным людям.

Для меня самыми ценными в спектакле были те мгновения, когда время как будто замирало, когда возникало полное взаимопонимание между сценой и залом: например, в сцене, когда Роман Львович всё более увлекается Полиной и делает ей предложение, возникает пауза, такая настоящая, хорошая, целая жизнь в этой небольшой паузе, только взгляды, только дыхание зала, и бог знает, что в это мгновение успевает передумать зритель, какие струны души (извините за красивость и избитость слов) начинают звучать, и, наверное, эта пауза и есть настоящий театр. И такие мгновения возникали на сцене не один раз, за что я очень благодарна актёрам и режиссёру. Тогда, например, когда Тамара замирает, услышав на свой вопрос ответный вопрос Зыбина, переворачивающий её сознание с ног на голову, она задумывается, и наконец-то даже не о том, как заставить человека проявиться как «враг народа». Просто задумывается, и тогда опять пролетает «тихий ангел», и зал задумывается вместе с ней, и открывается окно в чужую душу…

И за это можно простить некоторый стилевой разнобой в актёрской игре, а хотелось бы, чтобы всё было идеально…

Так что напрасно уходили зрители в перерыве. Были в этом спектакле очень хорошие мгновения. Не говоря уже о том, что в целом он получился сильным. Когда-то точно найденное Юрием Домбровским определение «ненужные вещи» подразумевает всё лучшее, гуманистическое, что в нас есть, что делает нас людьми. И двери, выдуваемые сквозняками, – очень удачная находка в спектакле о стране, которая обдуваема ветрами, разрушаема ветрами перемен. Есть надежда, что задует нужный ветер, ветер чистый, свежий, и выдует всю дрянь напрочь. Если б не металлические стены и заборы, за которыми очень часто прячется какой-нибудь «Будильник», а «Будильники» имеют свойство размножаться. Клонированием, наверное.

Можно сказать, что возвращение Михаила Левитина в Одессу состоялось. И оно вполне удачно. Напрасно он боялся. Одесса – хороший город «с плохими привычками» (по словам Левитина перед премьерой), и одесситы, я думаю, тоже боялись, что всё обернётся пшиком. Но одесситы в массе своей не были разочарованы. Кроме тех, что поспешили уйти. Возможно, что это просто не их спектакль, не их тема. Let it be…

Лилия Штекель

АртПоле. Яблочно-садово-полевой дневник. 16 июля. День пятый

Вот утро. Так быстро пролетели эти дни. Сегодня последний день фестиваля. И чего я лежу до сих пор? Йогу проспала… Барабанщиков своих ненаглядных не услышала… Всё, надо брать себя в руки: последний день фестиваля, но это ж ещё не повод расслабляться.

Тем более что у меня сегодня дебют! Наш хор сегодня выступает. И ещё сегодня вечером будет играть «Перкалаба»! А я так люблю их драйв!

Всё, быстро все утренние дела, пора бежать на репетицию, потом искупаться в Днестре. За эти дни Днестр обмелел, стал таким неопасным, подталкивает под коленки, но уже не так сильно как пять дней назад, а шутя. Всё равно так красиво буруны закручиваются, играют… На том берегу выхаживает птица на длинных ножках – аист, кажется. Тот берег остался для меня загадкой – высокий, крутой, поросший густо лесом. Кто-то живёт наверху той горы. Кто-то гонит утром скот на пастбище и пригоняет вечером обратно. Кто-то включает свет по ночам, и мы этот свет видим отсюда, с зеленого склона АртПоля. И этому кому-то наверняка слышно нашу музыку по вечерам и ночам…

Сегодня мастер-класс гуцульского танца от «Капеллы Бай»: учимся танцевать «Голубку» и другие танцы. Очень ладно выходит у всех – у тех, кто учит, и у тех, кто танцует в первый раз, очень гармоничные и несложные движения.

Возле стенки бывшего коровника, ставшего нам Акустической сценой и приютом для кафе «Коза» и «Мармуляда», стоят вёдра с саженцами деревьев. Их сегодня будут высаживать на территории АртПоля. Места много. Деревьев тоже. У нас появляется уникальный шанс посадить дерево, которое будет ждать нас каждый год летом, шелестеть листвой и потихоньку разговаривать с «приемными родителями», то бишь с нами.

Вечером прибыли наши местные гости: «Перемiтка» из села Луки и «Надднестрянка» из Унижа. Они и открыли последний в этом году фестивальный концерт. Помните, я писала про горы, как они любят слушать, когда красиво поют? Эти песни для Прикарпатских невысоких гор – родные, они их просто впитывают. И танцевать хочется под них так естественно, ноги сами начинают пристукивать, плечи, руки, всё начинает двигаться! Возникают хороводы, артполевцы очень быстро начинают дружно танцевать в хороводах. Вообще говоря, здесь возникла очень интересная общность людей – любящих вот такую музыку, спокойно живущих без «Бумбокс» и проч., понимающих друг друга с полуслова и полувзгляда, и пусть мне потом ещё кто-нибудь попробует рассказать о непреодолимых противоречиях между разными частями нашей страны, всё это пустое, музыка может объединить так, что покрепче цемента будет. И тогда возникает в голове такое гордое и очень уместное здесь слово «патриотизм». Видите, на какую высоту замахнулось АртПоле?

А пока можно обнять за плечи друзей и кружиться с ними в танце…

В последний вечер играла совершенно сумасшедшая группа «Wild Marmalade» из Австралии. Правда, сумасшедшая! У них «на вооружении» какая-то удивительная австралийская трембита, которая издаёт звуки очень громкие, неожиданные и прожигающие. Плюс ударные – так всё чётко, сильно! В итоге слушатель оказывается окружён пульсирующей звуковой материей, пронизывающей всё насквозь. Очень сильно! Никогда не думала, что мне может понравиться такая музыка, но я заслушалась, это как шаманство, как ворожба… И потом, когда австралийцы отыграли почти час, наступила тишина, и вдруг чувствуешь, как тебя «отпускает» эта шаманская музыка «Wild Marmalade», и тишина такая странная, прозрачная…

Но некогда думать, извините, мой «хор глухонемых» должен выходить на сцену, и я спешу к своим друзьям. Бутылка с водой – подмышкой, коленки трясутся от волнения – быстренько приказать не трястись, и всё, мы уже выходим на сцену… Нас так много!.. Приготовились. А со сцены вся поляна и склон – как огромное чёрное шевелящееся пятно! Ещё раз пригрозить, не знаю чем, коленкам… Начинаем!..

И вовсе даже не страшно – нас же так много, мы все очень дружно поём: «Лягай!!!», лягаем (падаем, как подкошенные), быстренько встаём и снова поём… А как мы после водно-горлового пения заплевали сцену и друг друга – смешно и радостно вспоминать, а потом хлопали и пели, мы были такие счастливые! И мы не перепутали слова в этой шикарной песне с очень трудно запоминающимся текстом, мы всё правильно и с выражением спели. И «заколысались» (заколосились) мы тоже «чистенько», поэтому я сейчас с гордостью троекратно поднимаю руки вверх и троекратно кричу: «ААААА!..» Коллеги по хору поймут… А Березень у нас был ударником! А Федот из «Перкалабы» играл на трубе, и мы под него пели: «Лай-лай-лай!» Успех оглушительный. Не зря с нами Ярема репетировал, спасибо ему огромное.

А вслед за нами на сцену вышел оркестр овощных инструментов «Паприкалаба», управляемый и сделанный Беном Коупом (Великобритания). Все инструменты были сделаны собственноручно оркестром. То, что они вытворяли на сцене – невозможно описать. «Монитор – арбузу! Микрофоны – на кабачки!» – где такое можно услышать? Но не в этом дело. Дело в том, что это была МУЗЫКА… А репертуар-то был «Перкалабовский»: «Гулей!», «Кафельный памятник». Мохов даже в какой-то момент не выдержал и начал подпевать этому оркестру про кафельный памятник, чем ещё больше их воодушевил. Музыка везде, во всём, из всего, как я и хотела когда-то. Как мы им хлопали!

И потом, как завершающий аккорд вечера – «Перкалаба». Знаете, как-то тихо начала в этот вечер «Перкалаба». Потом постепенно набрала тот градус, которого мы все и ждали. И понеслось! Я даже не вспомню всё, что они играли в тот вечер, просто волной со сцены шла горячая энергия музыкантов. Много пели. От души. И «ДАХАБРАХА» спела с «Перкалабой» несколько песен, и мы уже все начинали подпевать, потому что днём слушали совместную репетицию и влюбились в эти песни. А в конце вышел сам Олег Иванович Мохов и спел нам легендарный «Кафельный памятник», и мы все пели вместе с ним!..

«И это было всё о нём…» Не помните, откуда эта фраза?.. Фестиваль закончился.

Обхожу АртПоле кругами, не хочу спать.

На Альтернативной сцене играли музыканты, в яблоневом саду играли музыканты, везде, где только можно, играли музыканты. Только большая сцена-«гнездо» опустела.

На Акустической сцене, где я вчера, нет, сегодня утром слушала музыку PortMone, тихо, все потихоньку проходят в кафе, и только звёзды просвечивают через кроны деревьев над этой площадкой. Тихо.

Печка у керамистов остывает. Утром можно будет забрать свои творения.

Много чего надо успеть сделать утром. Автобус будет ждать в 9 часов.

Только почему-то не хочется засыпать. Как-то жалко последние часы фестиваля проводить во сне, потом буду себя укорять за бездарно проведённое время. В поезде высплюсь. Какая ночь!..

Барабанщики разбудят…

P.S. В принципе, уже можно начинать готовиться к следующему фестивалю, в 2012 году. Я уже хочу, уже собираю друзей и всем рассказываю, какое это чудо, жаль, что целый год ждать. И тогда мы снова увидимся. И споём. И снова МУЗЫКА будет под каждой яблоней… Спасибо АртПолю…

Лилия Штекель

АртПоле. Яблочно-садово-полевой дневник. 15 июля. День четвёртый

Утро доброе всем! Я уже проснулась. Мои соседи, слава богу, уже играют на своих дарбуках. Каждое утро думаю: уже играют или ещё играют?

Так, пора вставать, делать все утренние дела, и пора к Юле на берег – йога, «летящий шаг», желание взлететь…

Чай в чайном клубе – такое чудо с утра. Но репетиция ждёт: пора петь хором.

Опять бегу вверх. И так весь день: вверх-вниз. Я, между прочим два килограмма скинула за эти дни. Поэтому могу сказать: рекомендую АртПоле от лишнего веса и любых недомоганий, у меня начинающаяся простуда позавчера прошла за вечер, лег-ко!

«Хор глухонемых» – ежеутреннее удовольствие. Нас уже много, мы всё выучили, теперь отрабатываем. Останавливаются возле репетиционного места «новенькие-свеженькие», с рюкзаками, свёрнутыми палатками и карематами. Слушают, улыбаются. Так, улыбаясь, и уходят в яблоневый сад мимо сцены-«гнезда» – устраиваться, ставить палатки, обживаться.

Сегодня приехало очень много людей, нас уже около трёх тысяч!.. Внизу уже почти под каждой яблоней палатки. Я еле нашла свою маленькую палатку, потому что за пару часов рядом выросли новые палатки, такие большие, что моя палатка больше не видна с тропинки. Столько людей! Все спускаются к Днестру, или уже поднимаются от Днестра, выкупавшиеся, довольные.

Печка готова! Ура! Уже все налепленные штуки внутри печки, и керамист Миша заделал кирпичами вход в печь, горит огонь внизу в топке, и теперь остаётся только довериться волшебнице-печке и ждать. Температура в печке достигает 1200 градусов. Потом печка ещё и остыть должна, и только потом артполевские умельцы смогут увидеть творения рук своих.

Рядом с гончарной мастерской продолжают окрашиваться ткани и нитки: экологически чисто и красиво, цвета естественные и очень приятные для глаз.

На Аутентичной сцене мастер-класс от крымской группы ««Джезаир». Жарко, солнце распалилось, и музыка тоже очень жаркая, поэтому нам было не холодно, совсем не холодно. Музыка этой группы виртуозна и зажигательна. Она – настоящая! Танцевать хочется очень. А мы все сидим, сидим, потом всё-таки не выдерживаем, и девушки начинают плясать! Удержаться было уже невозможно. И музыкантам нравится, что девушки танцуют. Но они такие сдержанные, тихонько себе улыбаются и продолжают играть, и играют всё лучше и лучше!

А с мастер-класса группы ДАХАБРАХА журналистам пришлось уйти, потому что в это же время началась пресс-конференция, первая и единственная. На пресс-конференции мы увидели много журналистов, только сегодня приехавших на АртПоле. Они были такие беленькие, незагоревшие, не то что мы, освоившие это удивительное пространство за эти несколько дней. И ещё – мы были более расслаблены, свободны, и наша одежда уже не отличалась от простых и ярких одежд жителей АртПоля, и мы успели за эти дни получить такую огромную порцию счастья, что омрачить его могло только то, что одновременно с пресс-конференцией музыканты ДАХАБРАХА рассказывали, как из аутентичной песни сделать современный шедевр, а мы были здесь!.. Просто одновременно столько всего происходило, я даже не успевала везде, хоть и похудела на два кило и стала очень легка на подъём. Киноклуб работал каждый день. И я совсем забыла про ребят из файер-шоу: они тоже занимались с желающими научиться азам этого дела. И ещё немецкая танцовщица Сина давала уроки контемпа, и артполевцы танцами занимались прямо на дороге, плевать на ровные сцены и ламинаты, контемп – он везде контемп!

И «Паприкалаба» оживлённо вырезала все новые инструменты из кабачков и морковки! Как они будут играть – для меня останется сюрпризом до завтра, до концерта, хочу всё услышать завтра в первый раз!

Вечер сегодня такой насыщенный ожидается. Не заявленный ранее в программе коллектив из Тернополя (надо же дать шанс молодым группам!) «Ті, що падають вгору» начал концерт.

За ними – «Фолкнери» из Киева. Очень необычный коллектив. Композиции базируются на фольклоре. Манера исполнения – театральный фарс, перформанс. Напоминает ранние композиции ДАХАБРАХА, что заметил и сам Марко Галанович. Но «Фолкнери» – другие, они поют о другом… Меньше сказки, загадочности, но больше юмора, самоиронии. Девушки такие колоритные, со звонкими голосами. Мне кажется, у них хорошее будущее, только надо не останавливаться, продолжать искать себя. У них получится!

После «Фолкнеров» выступила польская группа «Village Kollektiv». Тоже такая заводная группа, яркая. Со своими «штуками» и «сюрпризами».

Но самым запоминающимся стало выступление «Гайдамаков». Образ «настоящего козака» очень притягателен. Когда на сцене запели такие парни, всё АртПоле превратилось в единый танцпол. Волны энергии были огромны, как цунами, только не страшное, а тёплое и опьяняющее. Ощущение было, что всё стало красно-оранжевым, как в огромной печи. Люди танцевали, пели песни вместе с «Гайдамаками». Представляете себе, почти три тысячи человек на склоне и танцполе, и все танцуют и поют! Я за эти дни такое видела в первый раз, да простят меня все предыдущие исполнители. Это захватывает, даже дети танцевали!

Ух! После такого идти спать как-то уже было неприлично… Ну, только пойти выпить кофе в «Бандероль», а оттуда перетечь на Альтернативную сцену, там уже своя программа каждую ночь. Привыкаю не спать по ночам. Как же я потом жить-то буду без всего этого?..

А потом был ещё один подарок отАртПоля: утренний концерт PortMone। Утренний или ночной… В пол-четвёртого утра. Это как кому больше нравится। Мне казалось, что после такого дня меня уже будет не удивить, и музыка PortMone, слушанная мной столько раз, уже такая знакомая и близкая, станет просто хорошим завершением этой ночи. Но получилось совсем по-другому. Когда музыка совсем рядом – на Акустической сцене, на Альтернативной – когда она настоящая – и совсем рядом – это катарсис. Когда до слёз. Когда невозможно потом даже разговаривать. У меня такие хорошие соседки попались – им очень нравится музыка PortMone – очень хорошие девчата Алёна и Олеся. Извините, пожалуйста, что была не слишком разговорчива. Если вы читаете сейчас это – извините, мне было рядом с вами очень хорошо, просто говорить не могла. Ни о чём. Спасибо PortMone за понимание мига прекрасного, которое затягивается как в замедленном кино. Спасибо.

А я пока пойду спать. Мне что-то опять разговаривать не хочется. Утро такое росистое… До завтра всем.

Лилия Штекель

АртПоле. Яблочно-садово-полевой дневник. 14 июля. День третий

Утро очень хорошее. Перкуссии на месте… Будильнички вы мои родные… И что я буду делать, если вы уснете до утра и не разбудите меня в такое хорошее время суток?

Йога с утра – тоже входит в привычку. Спасибо Юле!

Репетиции хора после завтрака – ещё одна хорошая привычка. Учимся «лягать» – организованно падать после пропетого слова и быстро вставать. Домашнее задание (полоскать горло громко, с выражением и самозабвенно!) выполняем с трудом по причине беспричинного смеха. Единственное, что хорошо получилось у меня – выплюнуть воду вперёд и вверх. Почему-то выплюнулось на соседа впереди. Не обиделся. Он тоже на кого-то выплюнул. А надо доплюнуть до Яремы… С нами репетировал легендарный Федот – трубач из «Перкалабы». С какими людьми мы будем на одной сцене!

Сегодня у меня дошла очередь до «сырных коников» – это такие лошадки из молочного сыра. Все желающие могли не только купить такого коника или гусочку, но и попробовать сделать такую фигурку самостоятельно. Это так интересно! Сыр приваривают в горячей воде, он становится тягучим, эластичным, и в этот момент из него надо быстренько начинать вытягивать тельце, головку, ножки и даже упряжь. Ощущения у лепящих «коников» были очень хорошие, взрослые сразу превращались в детей, а их дети – настоящие их дети почти сразу всех коников съедали! Они ведь очень вкусные – свежесделанные сырние коники…

Приехали из Крыма целым десантом крымские татары: Мамут-ага учил красить ткань и шесть для вязания и валяния при помощи натуральных красителей (из трав и проч.) в огромных чанах, тут же рядом мастерицы учили валять из овечьей мягкой шерсти бусины-шарики – такой релакс можно себе устроить, если б вы знали, когда валяешь бусину по-мокрому, в керамической мастерской на гончарном круге учил работать очень серьёзныё мастер, и такая же серьёзная очередь выстроилась к нему. А ещё у них на столах под навесом посуда расписная, вышитые головные уборы и сумки, всякие валяно-вышитые штучки на шею и на ручки, декоративная роспись на бумаге – всё такое летнее, цветное, очень гармоничное, настроение повышает.

Печка для керамики делается – потихоньку, но уверенно. Быстро не сделать… На улице уже выстраиваются рядочки посудок, вылепленных на мастер-классах. Печку ждут…

Вечер обещает встречу с украинскими группами «КораЛЛi», «Пропала Грамота», Ульяной Горбачевской и венгерской группой «Besh'o'drom». Этно-фолк-вечер получился.

Трембита – очень загадочный инструмент. В зависимости от того, в чьи руки она попадает и что на ней играют, трембита может звучать архаично, а может и современно. В руках музыканта группы «КораЛЛi» трембита была и грустящей птицей, и хулиганкой из джаза. Именно она, на мой взгляд, задаёт настрой композициям группы. Первый раз в жизни танцевала под звуки трембиты, честное слово… Спасибо «КораЛЛi».

«Пропала Грамота» – легендарная группа. Если кто на поле этого и не знал, то, услышав первую же композицию, понял это сразу же. Яркое зрелище, умело сделанное, живое. Павло Нечитайло вместе с гостями из «Перкалаба» и «ДАХАБРАХА» не дал нам всем расслабиться.

А потом на сцену вышла Ульяна Горбачевская вместе с музыкантами, и речитативы её заставили замолчать даже тех, кто никак не мог угомониться после Нечитайло, зрители подошли поближе к сцене и ловили каждое слово. Как красиво звучал украинский язык… Горы заслушались.

«Вечер перестаёт быть томным…» Это уж точно. После слушания стоя Ульяны Горбачевской, а по-другому её просто не получается слушать, Besh'o'drom был как взрыв эмоций. Они все просто сумасшедшие! Мелодия за мелодией – цыганские напевы, еврейские, арабские, даже не знаю, чьи ещё! Столько там всего намешано, как венгерской кухне – нежного, зелёного, красного, жгучего, жёлтого, жаркого, и ещё куча всяких венгерских перчиков пополам с огромной любовью к жизни. Какие же они молодцы!..

Так, спать уже совсем не хочется. Да и не надо, и некогда! Наверху, на Альтернативной сцене, уже собираются музыканты. Да там уже целая программа вечера наметилась, пока я бегала одеваться потеплее. Ещё на бегу услышала волшебную совершенно музыку. Поднялась и увидела, что это Петро играл на цимбалах вместе с другими музыкантами! Какая сказка у них получилась!.. Как же было хорошо… Размечталась и растерялась спросить, кто же играл нам эту сказочную музыку. Придётся кинуть клич в Интернете: артполевцы, кто слышал, кто видел, может кто-то поможет мне с этим, и мы узнаем имена героев, а может быть, кто-то и записал видео… А, артполевцы? Поможете? Честно, очень понравилось. Может, сам Петро отзовётся…А то так мало услышала, и жалко. Слышала потом, как играл Петро на цимбалах на следующий день и потом с «Перкалабой», но такого волшебства, как в ту ночь, не повезло пока больше услышать.

А в ту ночь были ещё и «Дикий гон», и «Бурдон», и ЗИРА из Одессы с Андреем Басовым из «Пластилиновых ног». Очень искренняя музыка игралась и пелась нам на этой маленькой сцене. И люди никак не расходятся… До утра вообще-то ещё недолго осталось.

Но надо хоть немного поспать. АртПоле перевалило на вторую половину.

Луна просто огромная. Идти в яблоневый сад светло и не страшно. Нет, там мне вообще ни разу не стало страшно, там сложилась удивительная общность людей-единомышленников. Мне кажется, если вдруг упадешь в темноте – сразу поднимут, обтрусят от пыли и помогут дойти до палатки или отведут к своему костру, да ещё и угостят чем-нибудь. Такие хорошие дела.

Слышите, птицы уже поют... Хоть немножко поспать… до барабанщиков… как же я их люблю…

Лилия Штекель